Дмитрий зашел в старинное здание после столь продолжительной прогулки. Пройдя на длинному коридору, он обнаружил довольно просторный подоконник. Как говориться, уселся, закурил.
Дмитрий выпустил колечко дыма, которое тут же растаяло в воздухе. Докурив сигарету, паренек потянулся к потрепанному рюкзаку, висевшему через его плечо. Достал толстый блокнот и наточенный простой карандаш.
Многообещающая семейка, - подумала он, когда ему на глаза попался только начатый рисунок. Он вспомнил своего отца - мужчину, которого он практически не знал, не любил. Хотя нет, любил - но не мог подойти ближе, не мог установить между ними нормальные отношения отца и сына.
Карандаш заскользил по светло-белой бумаге, оставляя за собой грифельевый след. Старая постройка, очертание машины, два смутных силуэта около нее. Мужчина и девушка. Ее упрямый подбородок и упертые в бока руки, его родной взгляд и ладошка около ее щеки - все это появлялось на листе медленно, продуманно. Дима повел головой, откидывая назад волосы, так как те начали падать на глаза. Он вернулся к рисунку: тронутые сединой виски мужчины, длинные волосы девушки цвета вороньего крыла.
Бранное слово, написанное на старой постройке, он не стал зарисовывать, дабы не портить впечатление от трогательного прощания. Хотя порой паренек страдал острой формой реализма, вдавливая в блокнот многочисленные зарисовки уличных бродяг с протянутой рукой, призренные взгляды прохожих, которые как обычно проходят мимо; маленьких детей, столпившихся в кучку около дома ребенка; молоденьких девушек в порванных шортах и разманной по щечках тушью, на руках которых синеют синяки...
Он был полностью поглащен этим занятием, не замечал ход времени...